Сегодня имеется достаточно доказательств для того, чтобы выдвинуть общую теорию, объясняющую эти причинно и хронологически связанные между собой сдвиги в демографии, питании и эпидемиологии. Когда массы населения переживают широкомасштабные изменения в социальном устройстве и технологии, как это произошло в ННГ, где уровень урбанизации, согласно прогнозам, должен достичь к 2015 году 90%, имеющиеся у них продовольственные ресурсы и, как следствие, структуры заболеваемости тоже изменяются. Такую картину можно проследить в экономически более развитых странах, таких как Соединенное Королевство, в период между шестнадцатым и семнадцатым веками после аграрной и промышленной революций. В СЦВЕ и ННГ эти сдвиги происходят гораздо быстрее, а в некоторых случаях чрезвычайно быстро. И это имеет громадное значение для выработки политики в области общественного здравоохранения.

Сдвиг в питании отмечен отходом от рационов, в основе которых лежат местные основные продукты питания, такие как зерновые, крахмалосодержащие корнеплоды и выращиваемые на местах бобовые, фрукты и овощи, в сторону более разнообразных рационов, которые включают больше переработанных пищевых продуктов, больше продуктов животного происхождения, больше дополнительно добавленных сахара, соли и жира и часто больше алкоголя. Этот сдвиг сопровождается снижением уровня физической активности на работе и в свободное время. Вместе эти изменения ведут к быстрому росту ожирения и связанных с ним проблем здоровья.

Как следствие, в большинстве стран Европейского региона заболевания, связанные с питанием, приобретают все большие масштабы и оказывают все большее воздействие по сравнению с воздействием дефицитов конкретных пищевых веществ, несмотря на то, что дефициты некоторых микронутриентов (например, йода и железа) по-прежнему широко распространены. Если не будут приняты необходимые широкомасштабные государственные меры для изменения картины сдвигов, эти проблемы общественного здравоохранения будут, скорее всего, сохраняться и у будущих поколений.