Третий фактор — он достаточно известен и много обсуждался — это несовер­шенство законов, пресловутый закон «О банкротстве» 1998 года, который уста­новил очень низкий порог задолженности, специфическую процедуру назначе­ния временных и внешних управляющих, низкий контроль за их деятельнос­тью, который предоставил массу технических возможностей для того, чтобы ис­пользовать его в целях, которые он совершенно не предусматривал. Этот закон хотели сделать ультралиберальным , не имея понимания того, как он будет ра­ботать в местном контексте. Но ни один закон никогда не задает и не может полностью определить условия его применения. Прежде нужно установить так называемые юридические факты, а юридические факты устанавливаются не са­мим законом, а людьми либо на основе прецедентов, либо, если закон новый, соотношением сил, интересов, ситуацией на местах. Так вот, закон 1998 года фактически предоставил юридические схемы передела.

И, наконец, самый важный, четвертый фактор — это наличие инструмента, административно-силового ресурса. Наличие такого административного ресур­са в условиях продолжающегося кризиса государства во многом определило стратегию или конкретное протекание корпоративных конфликтов — использо­вание судов, прокуратуры, силовых структур и, соответственно, администра­тивное давление, уголовные дела, применение силы. В переделе собственности преимущества получали те лица или бизнес-группы, которые своевременно ин­вестировали в административно-силовой ресурс.

Начинающие рейдеры практиковали, по сути, те же схемы, которые и сегод­ня успешно применяются их последователями. Они всеми правдами и неправ­дами скупали акции у сотрудников народных предприятий, формировали кон­трольные пакеты и назначали удобных им директоров. Далее имущество «при- хватизируемых» таким образом предприятий перепродавалось, шло с молотка или вносилось в уставный капитал аффилированных структур.