После оккупации Франции, на которую понадобилось три недели, в ней прекрасно про­должали работать бордели и рестораны, клубы и скачки. Корпорации продолжали бизнес как обычно.

В Париже Элизабет Арден представляла новую коллекцию моды, Данлоп проводил вело­сипедные гонки, а Мишелин продолжал делать шины - для вермахта. Какая бизнесменам была разница, платили ли им золотом, добытым рабами-индейцами в Южной Америке, или золотом, выплавленным из зубов, выбитых у заключённых концлагерей.

Если им платят, бизнесмены готовы производить что угодно и для кого угодно. Промыш­ленники были готовы поставлять оружие одновременно обеим воюющим сторонам. Так де­лали и Форд, и Дженерал Моторз, и многие другие. Идол - превыше всего[434].

Сопротивление Гитлеру в Европе носило выраженный религиозный характер. В нём участвовали искренние католики, социалисты и коммунисты, да православные в Югославии и Греции. Деловой и обывательский мир был совсем не против фашистов.

Из всей цивилизованной Европы с фашистами воевала только Англия - но она-то сража­лась за сохранение своего главенства в религии денег. И как воевала Англия: на 1 немецкого солдата, убитого всеми союзниками, вместе взятыми, приходилось 10 фашистов, уничтожен­ных Красной Армией[435].

Главным страхом европейских бизнесменов как во время войны, так и в момент освобо­ждения было то, чтобы ни в коем случае не победили большевики, поскольку они были людьми противоположной веры.

И как только был уничтожен Гитлер, новый фюрер продемонстрировал миру смену вла­сти в религии денег. Грандмейстер Соединённых Корпораций Америки Трумэн сбросил ядерную бомбу на Хиросиму и Нагасаки, мгновенно превратив в пепел сотни тысяч людей.